Крысиный Вор - Страница 38

Она и сама это понимала. В следующий момент, осознав, что еще сказала Данра, она несогласно помотала головой:

– Бабушка, я очень благодарна господину Тейзургу и не собираюсь поступать ему наперекор, у меня и в тайных помыслах такого нет. А если мне поручат что-нибудь против него сделать, я откажусь, так и объясню, что не могу я действовать ему во вред. Я уже говорила об этом на всякий случай своему наставнику, и он сказал, что таких заданий мне давать не будут. Я почитаю нашего предка-родоначальника.

– До поры, до времени, – проворчала старшая ведьма. – А как положишь глаз на то, что господин Тейзург хочет для себя, так все твое почтение побоку, словно песок, сметенный ветром. Прямо из глотки у него вырвешь кусок, потому что решишь: «Это будет мое».

– Да никогда я так не поступлю! – Хеледика содрогнулась от вспыхнувшего негодования, но тут ее пошатнуло от слабости, и она прислонилась к стене. – Ничего я не заберу у господина Тейзурга, богами и псами…

Данра ударила ее тыльной стороной ладони по губам, и она стукнулась затылком о стену, не успев договорить. Зубы лязгнули, в глазах потемнело.

– Не зарекайся, дуреха! – свирепо прошипела старуха, приблизив морщинистое лицо. – Беду на себя накличешь, ежели этим поклянешься, а потом нарушишь слово. Чую, так захочешь взять свое, что никакой страх тебя не удержит, поэтому чтоб не смела больше зарекаться, ни вслух, ни в мыслях!

– Восемь из десяти, – невнятно пробормотала Хеледика, еле двигая распухшими губами. – Тебе что-то открылось, как тогда с ягодами лимчи, да, бабушка? Но ведь даже у самых сильных видящих вероятность восемь из десяти. Значит, по крайней мере два из десяти, что я не стану присваивать то, что принадлежит господину Эдмару. А что я захочу взять, это не открылось?

– Уж об этом ничего не ведаю.

По странному блеску лунно-светлых глаз Данры девушка заподозрила, что та о чем-то недоговаривает.

– Бабушка, ты ведь что-то еще знаешь… Скажи мне, что я не должна забирать у господина Тейзурга? Ну, хотя бы приблизительно, что это может быть? Если я буду заранее знать, чего не должна хотеть, я наверняка удержусь от неподобающего поступка.

– Не скажу, – помедлив, отрезала Данра. – Так оно будет вернее.

– Тогда я буду настороже, вовремя пойму, что это и есть то самое, и не возьму чужого, – решила Хеледика.

– Возьмешь, – покачала головой старая ведьма и вдруг, вновь приблизив лицо, чуть слышно шепнула: – И правильно сделаешь!

– Что?.. – удивленно переспросила внучка.

Но Данра, не ответив, крутанулась на пятке, завертелась на месте, обернулась песчаным смерчем и исчезла в боковом переулке. Этим колдовством владеют лишь самые опытные да могущественные из их племени, разменявшие не один десяток лет. Вот потому-то выручать Хеледику бабушка явилась одна, без мамы – та пока еще не научилась путешествовать по Олосохару таким способом.

Хеледика послала мыслевесть связному, и вскоре подоспела группа прикрытия с магическими фонариками: издали казалось, что в потемках плывет небольшой рой светлячков. Шагая в окружении агентов Ложи по закоулкам Гуртханды, а потом по тускло освещенным улицам Генры, девушка думала: «Нет уж, не надо мне ничего, что принадлежит господину Эдмару. Я от него видела только добро и не собираюсь платить за это неблагодарностью. Даже если мне что-то очень сильно понравится, ни за что не возьму, будь то хоть волшебный артефакт, хоть редкое украшение, два из десяти».

Ей пришло в голову, что бабушка Данра неспроста добавила «и правильно сделаешь». Может, песчаные ведьмы хотят, чтобы она украла у предка-родоначальника что-то, нужное для деревни? Считают, раз она теперь шпионка, что угодно запросто сворует, даже у своего благодетеля?

«Хм, интересно, что же это за ценность? И почему бы не сообщить мне прямо, что им нужно?.. Хотя нет, бабушка сказала, что мне самой захочется это присвоить… Два из десяти, не возьму. Хочется – перехочется, не надо мне чужого».

И потом, когда они сели в вагон, который только их и дожидался и сразу помчал по резервному пути без остановок в Аленду, Хеледика лежала на диванчике, завернувшись в плед, и сквозь дрему продолжала думать: «Ни за что не возьму я того, что принадлежит господину Эдмару, ни амулетов, ни драгоценностей, ни каких угодно красивых вещей, ни другого имущества, два из десяти, ничего мне не надо…»

Вабито, Куду и Монфу понуро топтались возле задней калитки добротного двухэтажного дома с обережной лепниной. Юный благодетель, спасший их в северных краях от мерзостных береговых тварей, снова прогнал их прочь. За минувшее время они более-менее усвоили здешнюю речь, разжившись на рынке парой языковых артефактов (воровать тоже помаленьку приспособились, и больше всех в этом непочтенном деле преуспел Монфу).

Никакой надежды: Дирвен Кориц заявил, что видел их в сортире вверх тормашками, они ему даром не нужны, никакой он не покровитель всяким придуркам. И велел, брезгливо скривившись, подождать на задворках – им вынесут с кухни кое-какой жратвы во славу Тавше, а потом пусть проваливают, и чтоб он их больше не видел, потому что ему до свербежа в заднице обрыдло их рожи видеть.

Вот и зябли, дожидаясь обещанной жратвы. Ветер задувал под лохмотья, в животах урчало. В последний раз ели вчера до полудня, вскоре после того как сбежали, сообща применив защитные чары, от стайки зловредных гнупи.

Те опять их найдут. Всегда находят. Изгнанники во времени, заброшенные волей окаянного врага в далекое будущее, то и дело беспокойно прислушивались – не раздастся ли поблизости гнусное хихиканье. Пока ничего. Хлюпают по раскисшему снегу шаги, скрипят экипажи, стучат подковами лошади, шоркает по тротуару лопата, но никаких намеков на присутствие невидимых мучителей. Впрочем, те могут начать с того, что молча залепят кому-нибудь снежком в голову.