Крысиный Вор - Страница 78

«Если это для маскарада, почему она не пришила все это повыше, чтоб оно было на виду?» – удивилась Хеледика.

– Нахальная у тебя кузина, Шенодия, – с улыбкой заметила Бригинса, когда та скрылась за изгибом лестницы. – Ну и актерка! Далеко пойдет, если ее не будут держать под замком, чтобы не сбежала из дома с каким-нибудь бродячим театром.

– Это не моя кузина, а Флаченды.

– Никакая она не моя! – обескураженно заморгала Плакса. – Я думала, что она твоя кузина…

– А я думала, твоя…

У Бригинсы вырвался удивленный смешок:

– О, вот это номер… Я же говорю, далеко пойдет! Вот хитруша, втерлась, чтобы угоститься за наш счет, а я решила, что она с кем-то из вас… Ни у кого ничего не пропало?

В карманах все на месте. Стащить у кого-то из них кошелек или перчатки не так-то просто – любой волшебник сумеет защитить свое имущество охранным заклинанием, но ведь есть же разнообразные воровские амулеты… Впрочем, тут все зависит от амулета и от способностей его обладателя. Девочка то ли и впрямь не была воровкой, то ли проявила благоразумие и решила ограничиться едой.

«По крайней мере, она так и не всучила мне набор трогательных матерчатых колпачков для защиты безделушек от пыли во время уборки или подвеску для дверной ручки, – порадовалась про себя Хеледика. – Пусть кому-нибудь другому подарит. Может, этот обычай втайне насаждают ларвезийские торговцы, чтобы продавать на Новый год всякий бесполезный хлам в больших количествах?»

– А пирожных-то она съела больше всех, – припомнила Флаченда с оттенком грустного недоумения. – И как в нее столько поместилось?

– Что ж, она эти пирожные отработала, одно слово – актерка, – сказала Бригинса. – А мне пора, Дорсевальд ждет меня на площади Четырех Фонтанов.

Расплатившись, они всей компанией направились к выходу, но в зале второго этажа их окликнули ведьмы-однокашницы, Марлодия и Улинса. Шенодия с Флачендой решили, что можно еще по чашке шоколада, тем более что за столиком у окна пьет чай и читает «Сборник правдивых свидетельств о волшебном народце» маг-перевертыш Хантре Кайдо, красивый, рыжий и темноглазый.

В залах «Алендийской слойки» в простенках меж окон стояли этажерки с книгами, так что иные посетители приходили сюда, как в библиотеку. Обязательное условие – что-нибудь закажи, а дальше можешь цедить хоть по глотку в полчаса.

Хеледика вышла на улицу вместе с Бригинсой. Не то чтобы она недолюбливала Марлодию, но те неприятности, в которые эта барышня вляпалась летом, словно отражали в кривом зеркале ее собственную историю. Во всяком случае, так ей казалось.

Если разобраться, ничего общего: поддавшись на уговоры своего жениха, Марлодия лишилась невинности до свадьбы. Вскоре жених разорвал помолвку, заявив, что не хочет связываться с «нечестной девушкой»: мол, кто поручится, что она не станет его обманывать? Хеледика слышала о том, что незадолго до этого родители молодого человека, владевшие двумя галантерейными магазинами, подыскали ему более выгодную партию с приданым, которое позволяло значительно расширить торговлю.

Отец с матерью, люди строгих правил, прогнали опозоренную Марлодию с глаз долой, но жилось ей неплохо: Ложа для всякого волшебника найдет работу, позволяющую по меньшей мере не голодать.

В доме у несостоявшегося жениха с тех пор мигом скисали сливки и портились другие молочные продукты, потому что не стоило ему обижать молочную ведьму. На помощь приглашали магов, и это безобразие на некоторое время прекращалось, но потом начиналось вновь. Марлодия не сознавалась, что это она наводит порчу, и ее ни разу не застукали.

Хеледика подозревала, что Ложа не особо старалась поймать ее на горячем – не из сочувствия, а из практических соображений, поскольку хозяевам всякий раз приходилось раскошеливаться на возобновление заклятий и новые амулеты. Сильный маг-дознаватель вроде Суно Орвехта скорее всего разоблачил бы вредительницу, но у сильных магов с конца лета других хлопот по горло.

Все бы ничего, но поползли сплетни, да и сама Марлодия порой начинала ругать на все корки мерзавца-жениха. Хеледика таких разговоров избегала. Ей думалось, что насчет ее прошлого, наверное, тоже все знают, только шепчутся украдкой, потому что одно дело – барышня из алендийской семьи, и совсем другое – олосохарская песчаная ведьма, которая во время позапрошлогодних беспорядков насмерть извела своим колдовством целую банду погромщиков.

Пересуды о Марлодии как будто задевали в ее душе какую-то болезненную, неприятно дребезжащую струнку.

Аленду окутали холодные лиловые сумерки. Народу на улицах меньше не стало – наоборот, прибавилось. Сияли фонари, над крышами переливались разноцветные сполохи, с шипением взмывали в вечернее небо «прыгучие звезды». Хеледика шла среди праздничной толкотни, пьяных возгласов, смеха, запахов дыма, жареного мяса и выпечки, следов магии, которые были для нее так же явственны, как звуки или ароматы, и, рассеянно глядя по сторонам, размышляла о своем.

Девочка-рассказчица, которая, как выяснилось, не была ничьей кузиной, упомянула о маге, способном пройти невредимым сквозь пламя саламандры. Господин Суно ищет такого, но пока не нашел, а господин Эдмар обронил, что одного знает, только живет тот маг не в Сонхи.

Минувшим летом Орвехт выполнял задание Ложи в Суринани вместе с амулетчиком Зомаром Гелберехтом. Тот получил тяжелое ранение в схватке с амуши, и тогда господин Суно, чтобы спасти помощника, усыпил его и поместил в «Пламенный конус», использовав для этого амулет, в который заключена пойманная саламандра. Зомар уже который месяц спит в одной из комнат обветшалого заброшенного дворца на окраине пыльного городка. Ни олосохарскому народцу, ни людям до него не добраться: любой, кто шагнет внутрь сияющего конуса, сгорит в мгновение ока. Почти любой.